Иван Вьюговский: «Я всё время был вокруг смерти»

Он видел, как умирают другие, слышал свист пуль и взрывы снарядов. И остался жив, успевая спасать других. Фельдшер Иван Вьюговский встретил день Победы 1945 года, помня о том, что он счастливый человек. И его счастье длится уже 93 года.

То ли время притупляет боль, то ли действует медицинское хладнокровие, но о самых страшных вещах в своей жизни Иван Иванович говорит с улыбкой. Он был средним сыном в большой крестьянской семье, и поэтому имел возможность учиться не только в начальной школе. А в 1939 году поступил в фельдшерско-акушерскую школу в Куйбышеве (ныне Самара). C похвальной грамотой приняли без экзаменов. Но между первым и третьим курсом прошло шесть лет, из которых четыре года заняла самая сложная практика - война.

«У меня всегда было желание учиться. И даже сейчас, в пожилом возрасте, не могу ничего не читать и ничего не знать, - говорит Иван Иванович. В 1941 году мне исполнилось 18 лет. Меня вызвали в райком и сказали, что в Марксштате Саратовской области формируется воздушно-десантная часть. Спрашивают: как у меня с учебой – я говорю: война, какая уж тут учеба. И написал заявление».

Нас бросали вместо бомб

Студента взяли в штат санинструкторов и весь год готовили к десантированию в тыл к немцам. Первые прыжки с парашюта запомнились на всю жизнь: «Нас учили прыгать с самолетов-бомбардировщиков. У них люки, в которые бомбы бросали, и нас вместо бомб. Для того, чтобы прыгнуть, надо было ноги-руки сложить, а я как-то замешкался, и меня выдавили в эту дыру. Как летел не помню, потом уже ожил».

Десантники ждали, пока к немцам отправится первый батальон из бригады, чтобы разведать обстановку. Но cолдаты оказались в засаде и были уничтожены. Тогда молодёжь стали готовить к забросу на лыжах в районе Старой Руссы на Северо-Западном фронте. В снегу по пояс бойцы шли по ночам и засыпали на ходу. Отдыхали сидя, в снежных ямах.

Война стала для молодых парней самой жизнью - всё здесь было в первый раз. «Были обморожения. Нам давали сухой спирт для подогрева пищи, мы зажигали его и грели ноги. А у одного человека ноги примерзли к валенкам. Пришлось разрезать валенки, я спиртом растираю ему ноги, он говорит – дай мне глоточек, я немного согреюсь. Выпил и говорит: а ты сам не пробовал, что ли? И мне в рот влили спирт, я задохнулся, и умираю прямо. Быстрей в рот снега набросали. После этого я встать не мог, под руки несли несколько километров».

Дойдя до реки, батальон попал под обстрел. Со своим первым раненым Иван Вьюговский сидел до вечера, ограждая его и себя от автоматных очередей. А потом ползком тащил на четырех связанных лыжах. И тут же встретил первую смерть во плоти - пулеметчика, оставшегося сидеть перед орудием, как живого. Люди умирали на руках. Пока санинструктор делал перевязку другу, пока они разговаривали, мимо пролетел снаряд. Не задело ни санитара, ни стоящих рядом, а из виска друга-химинструктора текла струйка крови.

«Я был в таком шоковом состоянии, говорю - пойдемте отсюда, тут людей убивает. Потом слышал, что люди в таком состоянии бегут куда-то, не знают, что делают, бессознательно. Меня успокоили, и мы пошли искать командование».

Вода в огне

Батальон расформировали в Гвардейскую мотострелковую дивизию, Иван вошел в неё уже в качестве санинструктора, а затем и фельдшера. Направились на Донской фронт, чтобы не дать немцам взять Сталинград. Там горела даже вода - были разбиты нефтяные хранилища. После обстрелов санитары принимали раненых, Иван Иванович делал прививки от столбняка и гангрены - по сотне за ночь. «За ночь руки были в этой сыворотке как в рукавицах: только и знаешь, что колоть и колоть. Снабжения не было почти. Ходили по Волге и собирали глушеную рыбу. Воды не было, а время жаркое. Те, кто был на тракторном заводе, от жажды не знали куда деваться, вынуждены были чуть ли не мочу свою пить».

Смерть всегда была рядом. «Мы начали перебегать улицу, другие уже оказались во дворе, а я как-то задержался и чуть под разрыв снаряда не попал. Лег рядом с плетнем. Снаряд взорвался с другой его стороны. Меня накрыло землей. Я уже это не помню – только чувство: жив или не жив. Через неделю стал приходить в чувство, стал слышать, вернулась речь».

Потом был Центральный фронт, освобождение Белоруссии, Курской области, Западной Украины и Европы - Польши, выхода к Балтийскому морю и немецкой территории. О завершении боевых действий Вьюговскому и однополчанам объявили в конце апреля, а демобилизировали бойцов спустя год.

«Я все время был вокруг смерти. Были случаи, что раненые прямо на руках погибали и рядом. Когда мы были в Сталинграде, я перевязывал раненых, был обстрел, раненые лежали в снегу. Метрах в пяти от меня разорвался снаряд, прямо около человека рядом. Взрывом его подняло наверх и на моих глазах внутренности полетели поверху».

Родился в рубашке

На фронте одним из самых счастливых моментов было встретить знакомого после разлуки - живым. Война, несмотря на все потери, сохранила ему жизнь и любовь. Иван женился на своей первой любви - Анне. Они прожили вместе 49 лет, воспитали детей.

После окончания фельдшерской школы Иван Иванович поступил в Казанский медицинский институт. Работал фельдшером райздравотдела в Старомайнском районе, врачом в Барышском районе, врачом по специальности "Болезни уха-горла-носа" в Ульяновской областной больнице и заведующим ЛОР-отделения.

Супруга скончалась двадцать лет назад от тяжелой болезни. После Вьюговский женился во второй раз. Сейчас в их семье трое детей, пятеро внуков и правнучка.

«Еще в детстве мне мать говорила, что я счастливый человек, родился в рубашке. И я себя таким считаю. Мне и в учебе везло, и в работе, везде я был активным, и все мне помогали», - говорит Иван Иванович.

Фото автора и из архива Ивана Вьюговского